Baby Reindeer

Посмотрела Baby Reindeer, и скажу две вещи с точки зрения, о которой огорчительно мало, как я вижу, говорят.

Дальше спойлеры, открывайте на свой страх и риск.

Это поразительной точности кино в части описания последствий сексуализированного насилия. Для меня это встает в честную достойную пару к Патрику Мелроузу. Удивительно, что оба фильма — с героями-мужчинами, тогда как насилия совершается больше над женщинами (статистика такова, даже про детей).

1. Да, все верно: именно так все и происходит, и ничего не заканчивается с окончанием собственно насилия, оно продолжается как в психике, так и — о чем как раз не очень принято говорить — в теле, и зависаешь на долгие годы в триггере возбуждения путем насилия, и в селфхарме через секс (а случайные связи часто и есть селфхарм), и неспособности к интимности, близости.

Это похоже на плохой сигнал передачи — изображение рябит, идет полосами, ты теряешь связь с собственным телом и бац — ты хочешь не этого, но ты хочешь этого. Выкидывает из близости, сигнал потерян. Потому что взгляд насильника на себя присваивается и делается привычкой, пропитывает как масло — наверно я такой, наверно я источаю грязь и порок, он поэтому меня выбрал, поэтому так поступил со мной.

Так работает травма насилия, нанесенная значимым человеком. Не посторонним. Она наносится изнутри. Даже если КАЗАЛОСЬ БЫ тело пострадало совсем чуть-чуть, внутри разверзается дыра, и она самоподкармливающаяся.
 
Насилие зло. Груминг зло. Манипуляция властью зло. Я бы очень хотела, чтобы преступник понес наказание.

2. И да, все верно: именно так все происходит, если ты квир. Насилие отбрасывает тебя от идеи узнавания и принятия себя к идее сломанности, поврежденности и необходимости фиксить не травму, а квирность — она тоже внутренне маркируется как травма.

И о, сколько через это совершается самостоятельной конверсионной терапии над собой. Я сама там была больше пятнадцати лет.

Жаль, что ни герой (ни, видимо, автор? все это автобиографично и создано спустя годы) из этой точки восприятия не вышли пока. И так и остается — травма сделала меня геем, я теперь такой, я не знаю кто я.

И еще больше жаль, конечно, что насильник остался безнаказанным — не в фильме, в нем-то это очень естественно и логично пока выглядит — а в жизни. В отличие от прототипа Марты.

А логично это в фильме потому, что и в этом есть невероятная достоверность последствий абьюза. Вот это блядское «я смотрел твой монолог, ты молодец, это смело» от насильника, и неспособность героя противостоять ему, видеть все как есть, называть своими именами, возмутиться — а снова игра под его дудку — очень правдивы тоже. Мне ли не знать.